синематерапия?

Хорошее кино не только несет в себе рекреационную функцию, но и позволяет задуматься о смыслах, кормит мозг и питает эмоции.
?Синематерапия – метод, который позволяет максимально экологично для психики начать терапию и попробовать сформулировать запрос. Фильм, который «отзывается» и цепляет, скорее всего является ключом к нашим проблемам, страхам и вытесненным переживаниям — тем, что родом из детства.

Разберем психологические аспекты картины 1993 года «Что гложет Гилберта Грейпа».
В центре сюжета фильма с Ди Каприо и Деппом в главных ролях – жизнь обывателей заштатного американского городка. Гилберт, две его сестры и брат больной синдромом Ангельмана, пытаются существовать в доме Большой мамы.

«Большое – не совсем правильное слово, чтобы описать небо нужны огромные слова…», — говорит своей подружке Гилберт о матери. Дело в том, что мать семейства страдает крайней степенью ожирения, своими устрашающими размерами буквально заполняет все пространство дома. Метафора болезненной, не отпускающей любви родителя – образ критикующий и беззащитный одновременно: с ней невозможно находиться рядом, она поглощает свободу и самостоятельность, но вместе с тем – нуждается в опеке и внимании. Удушающая необходимость быть рядом – лишает сил и воли. Она обожает младшего больного Арни и с ужасом ждет его 18-летия, ведь по статистике люди, страдающие «Синдромом Петрушки», дольше не живут.
Символика взросления представлена двумя парами братьев и сестер. Динамика роста самостоятельности особенно жестко подается в эпизоде избиения Гилбертом больного брата: впервые решившись на выход в большой мир, вопреки условиям своего босса — хозяина маленького магазинчика, Гилберт идет в новый огромный супермаркет, чтобы купить торт к празднику.

Жертва оказывается неоправданной – торт поедает Арни, которого за это и избивает Гилберт на глазах у матери. Он наказывает сам себя, образ привязанного к матери ребенка, который вот-вот должен сепарировать, совершив поступок – оказывается неприемлемым и осуждающим. Злоба и жестокость по отношению к брату, а по факту — к самому себе, переплетается с жалостью и нежностью к тому ребенку, который остался внутри главного героя, с которым не удавалось найти контакт и примириться: он то убегал, то хулиганил и творил глупости, то злился и бунтовал, но всегда возвращался к огромной материнской груди на старый продавленный диван.

Детство в себе невозможно уничтожить, поэтому Арни не умирает, перешагнув порог совершеннолетия. Однако, финал картины становится очищающим для всех героев – боль добровольного отделения от матери заменяется горечью утраты. Большая мать больше не будет давить и поглощать жизни своих детей – и это ее последняя, самая важная жертва, после осознания смысла возможности настоящей безусловной родительской любви. ❤️